Дождливым выдалось лето 2017 года. Именно в такой дождливый июльский день я была на даче и, переключая телевизионные каналы, заинтересовалась скандалом вокруг балета «Нуриев», премьера которого была отменена. Насколько же веской должна была быть причина, сведшая на нет работу огромного коллектива? Однако все объяснения сводились к двум пунктам: «театр не готов к такому спектаклю» и «слишком сильна гомосексуальная составляющая этого произведения искусства, что не вполне соответствовало действительности…». И я задумалась: а что, собственно, мне известно о Рудольфе Нуриеве? Как страстный когда-то поклонник балета я знала, что он воспитанник ленинградской школы, что он очень поздно поступил, поэтому только особое к нему отношение позволило семнадцатилетнему юноше закончить училище, что сразу же был принят в труппу Кировского театра. Но самое главное, что я знала всегда, он был совершенно неповторим и эту неповторимость создавал, прежде всего, его прыжок. Так мог прыгать не просто талантливый танцор, так мог прыгать человек одержимый балетом…

… Переключив канал, я увидела программу, которую вела Галина Владимировна Чурак — сотрудник Третьяковской галереи. Эта программа была посвящена творчеству Айвазовского. В этой программе, в противоположность предыдущему сюжету, меня поразила не столько сама информация (хотя из нее я узнала много интересных фактов, например, о том, что комнату, где проходили переговоры по улаживанию Карибского кризиса, Дж. Кеннеди распорядился украсить картинами этого великого русского художника) сколько то, как Галина Владимировна говорила об Айвазовском, о его личности, о его жизни. Она не скрывала никаких подробностей, но все факты были преподнесены настолько к месту, так деликатно и с таким уважением и любовью, что это воспринималось совершенно естественно…